Фильм про то, на что способен взрослый человек, когда ему наскучивают возвратно-поступательные движения «работа-дом, работа-дом». В общем, бизнесвумен Николь Кидман живёт с мужем и двумя детьми. Муж, который вообще-то Антонио Бандерас, любит Николь, но, как бы это сказать, недолюбливает. Поэтому Николь тайком долюбливает себя сама. Однажды по дороге на работу Николь видит юношу и безошибочно в секунду распознает в нём того, кто способен её долюбить. А юноша оказывается одним из её стажеров. Юноша тоже сразу понял, кого тут надо долюбливать. Какое невероятное совпадение интересов. Тут мы поняли, что этот фильм — просто антипод фильма «Стажер», в котором пожилой жизнерадостный Де Ниро радует молодую начальницу своим хорошим поведением. Здесь всё наоборот: молодой стажёр Сэмюэль обращается с не такой уж пожилой печальной Николь совершенно непотребным образом. Хотя в целом Николь потребен именно этот образ, которым с ней обращается стажер. Некоторое время Николь ещё как-то держится и говорит: «Так нельзя» и «Что вы себе позволяете», но достаточно быстро узнаёт, как нельзя и что он может себе позволить. Сэмюэль может позволить себе решительно всё. Как пишут иногда на переднем стекле троллейбуса: «Внимание! За рулём стажёр!» Он заставляет Николь пить молоко из стакана. Ставит её в угол. Игнорирует руководительские флюиды Николь. И даже… интересно, насколько Кинопус может позволить себе такое выражение?.. делает ей маппет-шоу. После чего Николь с лицом, выражающим… увы, исключительно тренды пластической хирургии, возвращается домой, а там Бандерас лежит и бесит. Приходится влачиться обратно к Сэмюэлю. Николь всё время как бы да, давай ещё, и одновременно нет, ты что, куда, а ну отойди сюда ко мне ведь так нельзя можно нельзя можно приходи уходи, а! Ааа! Я не хочу хочу не хочу, у! Ууу! И ещё они с Сэмюэлем все время ведут разговоры вида: — Стой, стой, подожди, я хочу, чтобы ты меня выслушал. — Но я же слушаю! — Да, потому что нам надо обо всём спокойно… — И ты не смей, не смей! — Дай мне сказать! — Я хочу, чтобы ты меня выслушал и наверное нам надо… — Но мне это не интересно. — Так почему же ты тогда… — Я думал то, что мы делаем, это как бы сказать… — Я это видел… — Просто я не хочу причинять тебе… — Это же… это!.. — То, что мы делаем… Если мы продолжим это делать… В общем, как будто двое людей с деменцией посмотрели сто мелодрам подряд и вместе пытаются вспомнить их сюжет.Дальше:

У нас тут «эпическая историческая мелодрама» про Ангелину Стречину, которая два с половиной часа ходит туда-сюда по экрану по колено в мужчинах. Актриса Ангелина играет актрису Галину. Галина играет в театре и в кино, а потом приходит на скромную советскую вечеринку, на которой её видит героический лётчик Анатолий и сразу опрокидывает стопку. Потому что первым делом, первым делом выпить водки, ну и девушкой занюхаем потом. На следующий день летчик Анатолий везет Галину в загс, и женит на себе, потому что герой актрису не обидит. Через год летчик Анатолий разбивается насмерть, не спросив разрешения у Галины. Лётчика Анатолия, как главного авиагероя, хоронят с почестями. Ворошилов плакал. Каганович плакал. А Сталин плакал? Нет, Сталин урну нёс. Да, то и дело через сюжет по диагонали перебегает инфернально-иронический длинноносый Сталин. Он одобрительно шевелит усами на Галину и её актерский талант. Героического летчика Анатолия сменяет молодой талантливый драматург Кирилл. Галина не любит Кирилла и держит во френдзоне, ей от него нужны только пьесы. По ночам Кирилл пишет пьесы на портрет Галины. Пьесы успешны, поэтому после очередной премьеры сюжет снова перебегает Сталин и одним жестом своей трубки женит Галину и Кирилла. И тут война. Кирилл уходит на фронт корреспондентом, а Галина провожает его на Витебском вокзале с надписью «Белорусский вокзал». Но Витебскому вокзалу уже всё равно, он привык, на нём актерские пробы ставить негде. Галина холодно провожает Кирилла, потому что он не Анатолий, но в последний момент всё же соображает, что лучше Кирилл в руках, чем Анатолий в небе, и провожает как надо — до вагона. Потом герои познают тяготы войны. Кирилл бегает по пшеничному полю под минометным обстрелом, Галина ходит в шали по подарочной сталинской квартире с тревожным лицом. В какой-то момент они встречаются для любви и опять немножко для Сталина. Между всеми сценами герои перемещаются ровно одним способом — из чёрных машин выходят суровые люди и говорят стальными голосами: «Пройдёмте, товарищ» или «Вас вызывают» или «Следуйте за мной». Вопрос «Куда следовать?» не следует при этом задавать ни персонажам, ни зрителю. Куда бы судьба ни бросала Галину, везде на неё смотрят мужчины глазами мужчин. Один раз после военно-полевого концерта ей даже приходится ударить одного там подполковника коленом в пах и разбить об него керосиновую лампу — так сказать, «бьётся в тесной землянке огонь». И только товарищ Сталин смотрит на Галину глазами Сталина. Персонажи ещё час мотаются везде от Ташкента до Заполярья, думая друг о друга, декламируя стихи Симонова и воздевая брови горе. В общем, вечная история, банк Империал. Так всё и закончилось — невнятными объятиями на снегу и в красном платье: Кирилл! Галя! Кирилл! Галя! Кирилл! И символически улетающим в отражении московских окон Анатолием. Но в целом, конечно, не совсем понятно, зачем нужно было отвлекать стольких актеров от съемок в сериалах про вампиров, психологов и модных журналистов.

Фильм про проблемы в семье и их психологические последствия. По бескрайнему русскому северу едет грузовик ФТЧС РОССИИ с решетками на окнах. Да, ФТЧС. Да, нету, ну и что. Зато решетки как настоящие. Грузовик едет, никуда не сворачивая, потому что дорога на русском севере одна и всегда ведет в тюрьму. На фоне звучит заунывный русский марш, символизирующий имперскость и стальную волю государства. Посередине бескрайней ледяной пустоши стоит автозаправка, грузовик останавливается на ней и всех заключенных выпускают пописать. Заключенные облепляют стены заправки и писают на них со всех сторон. Никто не пытается бежать, потому что дорога одна, а по бокам дежурят полярные волки. В принципе, каждый легко может себе это представить: впереди тюрьма, по бокам волки, на окнах решетки, а ты выходишь пописать на мороз и это последняя свобода, которая тебе доступна. Дальше всех отходит пописать наш герой. Он такой крутой, что не писает на стеночку, как терпила, а прям вольно ссыца в полярную ночь. Ветер дует ему в лицо. Герой медленно и без суеты поворачивается к зовущему его охраннику. Нам показывают только верхнюю часть героя, поэтому непонятно, пописал он уже или продолжает. Грузовик едет дальше и приезжает в русскую тюрьму. Новоприбывших ведут по коридорам, над ними огромной толпой нависают аборигены и стучат консервными банками по перилам. Главный герой немедля нарушает распорядок и его «хочет видеть пахан». Пахан — это лысый носатый актёр Колокольников, он сидит в специальной подсобке для паханов и играет в шахматы сам с собой. Он спрашивает героя, знает ли тот его. Герой отвечает, что знает: «Ты — Семён Чёрный». Ну да, на робе у Колокольникова так и написано. Тогда пахан спрашивает, а кто такой сам герой. Герой отвечает особым тоном, что он — охотник. Он страшно любит себя так называть и будет называть весь фильм при любом удобном случае. Затем герой бросается на пахана, кроваво убивает его и начинает скакать по стенам тюрьмы на четырёх костях, заносясь на поворотах и легко перемахивая с крыши на крышу. Он перепрыгивает внешнюю стену и просто бежит от тюрьмы по прямой, а потом вбегает в буран, который стеной надвинулся на ледяную пустошь. Сначала из бурана на него выходит волк и собирается съесть героя. Но глаза героя загораются жёлтым ближним светом, волк торопеет от такого маугли и уходит обратно в буран. Герой бросается бежать дальше и — раз! — забегает в самолет. Посреди бурана стоит сюжетный самолет и ждёт его. Он командует пилоту лететь и снимает футболку. Наверное, ему жарко в ледяной пустоши в ледяном самолёте. Под футболкой нас ждёт бесчисленное количество кубиков пресса, которые всё тянутся и тянутся по главному герою сверху вниз. Дальше: